Возможности системы обеспечивать рост – опыт последних лет.
Возможности и ограничения системы.
Большей частью о темпах экономического роста в последние годы принято отзываться в позитивном ключе, и я не могу сказать, что для этого нет никаких оснований. Отрицать заметные улучшения, произошедшие после известных событий 1998 г., было бы неправильно. Действительно, впервые после продолжавшихся почти целое десятилетие экономического спада и депрессии экономика демонстрирует достаточно устойчивый рост. Прирост ВВП за последние три года составил 19%, а к кризисному 1998 г. – почти 25%. Произошло заметное повышение уровня реальных доходов населения и потребительского спроса. Вырос оптимизм инвесторов как в экспортном секторе экономики, так и в некоторых обрабатывающих отраслях. Экспорт вот уже третий год превышает сто миллиардов долларов, обеспечивая крупное активное сальдо торгового и платежного балансов и нормализацию расчетов по внешнему долгу, а также относительную стабильность курса национальной валюты.
Существенное улучшение экономических показателей последних лет экономисты и политики обычно объясняют девальвацией рубля и высокими ценами на нефть. Это в принципе верно: толчок действительно дали обстоятельства, которые можно назвать исключительными – быстрое обесценение рубля в конце 1998-го – начале 1999 г. (в три-четыре раза в течение считанных месяцев) и почти трехкратный рост мировых цен на нефть в течение 1999–2000 гг. Вместе с тем нельзя отрицать, что и в самой российской экономической системе в последние годы произошли некоторые положительные изменения.
Так, ощущение определенного благополучия и относительной стабильности привело к восстановлению механизма долгосрочного инвестирования в ряде отраслей. Заметный рост доходов в экспортно-сырьевом секторе, связанный с резким увеличением мировых цен на его продукцию, позволил направить на эти цели крупные финансовые ресурсы, что дало возможность многим предприятиям, производящим продукцию инвестиционного спроса, выйти на порог рентабельности, а в ряде случаев и самим получить значительные ресурсы для целей производственного инвестирования. В результате возник пусть и ограниченный по своим масштабам, но реально работающий фактор долгосрочного роста и расширения производства.
Одновременно рост совокупных личных доходов позволяет промышленному капиталу начать переориентацию производственной и инвестиционной активности на сектора, производящую более сложную продукцию, которая, будучи сегодня неконкурентоспособной на западных рынках, требует для своего развития и совершенствования крупных объемов внутреннего потребления.
Во многих отраслях уже произошла либо близится к завершению экономически обоснованная концентрация производства, позволившая сформировать структуры, жизнеспособные с точки зрения размера и возможностей управления – структуры, способные не просто выживать в конкурентной борьбе с зарубежными производителями, но и обеспечивать себе ресурсы для расширения и развития. Рост объемов производства и возможностей крупных предприятий, в свою очередь, создает предпосылки для реорганизации мелких и средних предприятий промышленности, которые частично переходят под прямой или косвенный контроль перспективных крупных компаний, частично находят собственные устойчивые ниши на рынке.
Происходят также некоторые изменения в стандартах управления и деловой практике части экономических субъектов, их эволюция в сторону большего соответствия потребностям современной рыночной экономики. Волна реорганизаций, слияний и поглощений, прокатившаяся по российской экономике в эти годы, в известной мере подготовила почву для возможного становления так называемой новой экономики (то есть предприятий и компаний, возникших уже в постсоветский период и в силу этого не отягощенных «дорыночными» отношениями) в базисных для России промышленных отраслях.
Потребность в приобретении деловых партнеров на Западе заставляет наиболее «продвинутую» часть российского бизнеса в какой-то степени увеличивать собственную открытость и прозрачность, по меньшей мере в отношении части своего бизнеса. Фирмы, претендующие сегодня на роль «лица российского капитализма», начинают уделять все большее внимание своему публичному имиджу, стремятся уйти от наиболее одиозных форм отношений, свойственных «дикому» капитализму. Стремясь сформировать у зарубежных партнеров и у собственного населения положительный образ «нового российского капитала», нацеленного на построение в России демократической рыночной экономики, эти компании вольно или невольно вводят себя и свою практику в определенные рамки, постепенно приучаясь работать в соответствии с принятыми в развитых странах нормами и формами. Более того, некоторые из крупнейших российских компаний начинают превращаться в международные как по характеру операций, так и по составу участников, что предполагает уже не только косметические, но и в значительной части реальные изменения в стиле и формах корпоративного управления.
В последние три года можно было также наблюдать скромный, но очевидный прогресс в формировании ряда необходимых элементов деловой инфраструктуры, в том числе кредитно-финансовой системы. Снизились некоторые виды коммерческих рисков, сделаны некоторые шаги в направлении создания цивилизованного страхового бизнеса. Резко понизилась роль, которую в экономике играли различные формы неденежных расчетов, в первую очередь бартер; для многих предприятий возросла значимость легальных финансовых потоков.
Однако, на мой взгляд, всего этого явно недостаточно, чтобы всерьез говорить о том, что российская экономика обеспечила себе условия для долгосрочного устойчивого роста. Более того, именно эти несомненные успехи и позитивные изменения одновременно продемонстрировали и продолжают демонстрировать нам принципиальную ограниченность потенциала существующей экономической системы.
